Земля мертвых

Рецензии «Земли мертвых» почему-то принято начинать мажорной нотой о возвращении родителя жанра к сыночку, которого за это время успели и так, и сяк попользовать не пойми кто. Собственно, чем мы хуже?

Джордж А. Ромеро вернулся!

Надеюсь, все счастливы? А теперь — давайте рассуждать как взрослые, умные люди. Джордж никуда не уходил, а если даже и отлучился с режиссерской вахты на пяток лет, то это еще не значит, что посторонние нагло игрались с его собственностью. Да, живые мертвецы не сидели без дела, а верой и правдой вкалывали на коммерческий кинематограф, будучи отличным расходным материалом для осваивания немаленьких бюджетов и последних наработок в области спецэффектов и грима, не говоря уже о воплощении безумных фантазий режиссеров второго звена и прочих трюкопостановщиков.

Использовать жмуриков для целей поглубже, нежели адреналиновая стимуляция спинного мозга, рискнул лишь Дэнни Бойл, да и тот лишь по второму разу рассказал пляжную историю. Получилось, кстати, на порядок убедительнее — несмотря на свое полуразложившееся состояние, зомби играют и доносят режиссерский посыл получше всяких дикаприев.

Даже самый узколобый критик (исключая тех, кто от переизбытка ума считает зомби-флики Ромеро обычным трэшем) скажет вам, что трилогия «Мертвецов» полна аллюзий и символизма. Это у Зака Снайдера окопавшиеся в супермаркете люди олицетворяют людей, окопавшихся в супермаркете. У Ромеро же в оригинальном «Рассвете» особо глазастые исхитрялись углядеть известную супердержаву, а в оживших мертвецах признать весь остальной голодный мир.

По большому счету, с тех пор ничего не поменялось как в мире, так и в стилистике Ромеро. Хотя нет — стабильность нынче отсутствует напрочь, террористы захватывают самолеты и вообще бузят по-черному. Поэтому в контексте сюжета «Земли мертвых» появляется Джон Легизамо с пальцем на кнопке и парочкой скромных требований, которые нужно выполнить точно в срок. Сказано же — кругом сплошной символизм.

Зомби тоже могут

Слышали новость? Говорят, мол, зомби поумнели. Не верьте досужим вымыслам — режиссер, скорее, вывел породу мертвеца чувствующего, нежели corpus sapiens.

Видите ли, люди приспособились к новым условиям, а уж жизнь в урбанистическом муравейнике практически не изменилась: богатые — в небоскребе, нищие — в трущобах, между ними — прослойка из людей в форме и с оружием. Никуда не делись товарно-денежные отношения и борьба за близость к кормушке, разве что решилась проблема с дорожными пробками. Добыча припасов с территории подконтрольной живой мертвечины больше напоминает сафари — в меру рисковое, но если соблюдать правила и слушаться проводника-бушмена, то ни один носорог не насадит вас на что-нибудь острое.

Банда гикающих мотоциклистов проносится по пустынным улицам и в упор расстреливает зачарованных салютом зомби. После шопинга картина повторяется с предельной точностью — расстрел живых мертвых мишеней. В людных местах зомби так и вовсе исполняют роли гладиаторов и аттракционов для любителей пощекотать себе нервы. Полный, в общем, набор удовольствий для скучающих мира сего.

И после этого вы еще удивляетесь, что мертвецы решительно не переваривают (образно выражаясь) живых людей?

Наблюдая, как орава зомби без спешки добирается до города, испытываешь мрачное чувство удовлетворения. А уж после того, как преодолено водное препятствия, живые сдают одну улицу за другой, а в кадре появляются стеклянные двери заветного высотного здания, возникает странное желание присоединиться к ночному перекусу: впиться зубами в особо жирную ляжку или выдрать пирсинг из чьего-нибудь живота. Сопереживание кровожадным трупам — это что-то новенькое. Ромеровские проделки.

Вечные ценности

Что-то мы все о высоком, да о высоком. Может создаться впечатление, что «Земле мертвых» недостает простых кинематографических радостей вроде расчлененки. Будьте покойны — этого товара тут не на одну распотрошенную свинью. Действие не носит ураганного характера, но скроено так, что не раз и не два срывает зрительские аплодисменты.

Атмосферность — было бы за что переживать, когда за рулем сам А. Если у упомянутого раньше Снайдера получилось создать убедительную картину всеобщего капута за время вступительных титров, то Ромеро хватило несколько городских сцен, чтобы вы ощутили металлический вкус пост-апокалипсиса: серое небо, деревья без листьев — этот мир не принадлежит живым и, пожалуй, уже никогда не будет принадлежать.

В общем и целом, кино вышло удивительно жизнеутверждающим — из зала редколлегия выходила с приподнятым настроением и, чего уж скрывать, с безотчетным желанием позвонить Джорджу и спросить: «Дедушка, неужели живые и мертвые смогут жить в мире?» Разумеется, чтобы услышать однозначное «Нет».